После опубликования результатов выборов декабря 2011 года угроза возврата к «светлому» прошлому уже не кажется большим мифом.
Помню, как в конце 80-х мы стояли в ГУМе за сапогами. Очередь к прилавку растянулась по лестнице на несколько этажей. Стояли часа три. Давали японские «дутыши», ярко-голубые, за 40 рублей. Одни в руки. Эти сапоги я честно носила в школу несколько лет. Сапоги на маму тогда стоили в магазине 70 рублей, на барахолке – 140. Зарплата у мамы была 120 рублей, поэтому купить что-то приличное можно было только в магазине, отстояв огромную очередь. Стояли за всем: за тканью на шторы (давали по 5 метров в руки, с нашими трехметровыми потолками в старой квартире этого всегда не хватало), за американскими окорочками и замороженными, сладкими на вкус американскими же сосисками. А история про то, как мама поехала в 1988-м в Венгрию и Чехословакию, стала семейной легендой, на заграничную путевку в 1200 рублей (!), или десять тех ее зарплат, деньги собирала вся наша многочисленная родня, и это было счастье – своими глазами увидеть, пусть тоже коммунистическую, но всё же заграницу. А друзья нашей семьи очень радовались возможности съездить в Монголию. Воспоминаний о бескрайних монгольских просторах и дешевизне кожаных изделий хватило на много лет.
В каждой семье есть свой архив таких историй. Их просто следует вспомнить. «Назад, в коммунистическое прошлое» — по меньшей мере, странная мечта. Вряд ли такое движение назад можно будет назвать прогрессом. Безусловно, было в нашем прошлом и хорошее, но как же быстро мы забыли о том, какой на самом деле тогда была жизнь!
Миф про деньги, что их на все хватало, до сих пор сидит в головах. А ведь это не совсем так. В действительности денег было гораздо больше, чем товара в магазинах, который на них можно было купить. Поэтому практически вся одежда приобреталась на чёрном рынке или на барахолке (не уверена, что тогда это было одно и то же). Но там были уже совсем другие цены, и для покупок на барахолке денег хватало уже далеко не каждому. К примеру, такая банальная вещь, как джинсы (очень модны были «Леви Страус»!), в начале 80-х на владивостокской барахолке стоила 250 рублей! При средней зарплате в 150-180 рублей! Кто-то может сказать: «Подумаешь, джинсы, кому они нужны?». Но беда в том, что и обувь приличную можно было купить тоже только там. А если кому-то хотелось послушать музыку заграничную, то и пластинки покупались тоже на барахолке по цене от 25 до 50 рублей за штуку, в зависимости от популярности исполнителя. А уже в конце 80-х далеко не банальный, но очень необходимый продукт – мясо, можно было купить только на рынке. Точнее увидеть, а не купить. Покупать за 40 рублей килограмм свинины не все могли себе позволить. Немногим позже и все остальные товары перекочевали в разряд дефицита: сигареты, спички, даже мыло. Дети, родившиеся в 1988 году, впервые сметану увидели в 1992, после ценовой реформы. Разумеется, не все увидели сметану, а только те, чьи родители могли позволить себе выложить 150 рублей за килограмм этого кисломолочного продукта.
От ностальгических иллюзий сегодня можно быстро избавиться, если посмотреть на то, как живут люди в странах, где коммунизм победил. Северная Корея – вот она, «идеальная страна», страна коммунистической диктатуры. Жители КНДР живут максимально аскетично. Горячая вода и электричество есть не во всей стране. Иметь велосипед в КНДР по статусу и цене — примерно как иметь машину в Советском Союзе. Чтобы поехать в соседний город, северокореец должен получить разрешение у властей. После смерти Ким Чен Ира по стране прокатилась волна репрессий против тех, кто недостаточно сильно скорбил по ушедшему вождю. Кто же хочет ТАК жить?..
Или можно посмотреть на соседний вроде как процветающий коммунистический Китай. Средняя зарплата в крупных городах КНР – 1000-2000 юаней (примерно 5-10 тысяч рублей, для сравнения – в Приморье за такую зарплату никто не хочет работать), в сельских районах заработки в несколько раз меньше. Из 160-170 миллионов пожилых граждан КНР пенсии получают чуть больше 30 (!) миллионов человек, в основном жители городов. Академия наук Китая прогнозирует победу над бедностью и болезнями в стране к 2050 году. Обещается, что к тому времени средняя зарплата китайца превысит 1300 долларов в месяц. И это в Великом Китае, который считается одним из лидеров мировой экономики!
В коммунистических КНДР и КНР до сих пор жестокая цензура. Для того чтобы искренне любить свою страну, северокорейцам и китайцам лучше не знать лишнего. Мы же открыты любой информации (порой даже скучаешь хоть по какой-нибудь цензуре…). Современная Россия по сравнению с ними — просто эталон свободы слова. Конечно, у нас существуют определённые перекосы и недостатки в этой области. Но они существуют во всех странах, где есть свобода слова. По большому счёту наличие недостатков как раз и свидетельствуют о существовании свободы. Нет проблем со свободой слова только там, где вообще нет никакой свободы. Как это было у нас при коммунистах. К слову, факт остаётся фактом: сегодня цензура в России запрещена Конституцией.
Наша страна – далеко не идеальна. Мы прошли «чистилище» страшными 90-ми, которые даже не хочется вспоминать. Но мы выбрали верный путь и сейчас живем, по сути, в другой России. Можно много критиковать нашу политику и экономику. Но именно потому что это теперь можно, и существует приятное чувство свободы. И это чувство совсем не «советские» разговоры на кухне, это настоящая возможность влиять на власть и заставлять её работать. И эту возможность совсем не хочется потерять. К примеру, 4 февраля в Москве на митинг в защиту курса действующего премьера Путина вышло более 100 000 человек. К оппозиции, требующей смены курса и призывающей голосовать за кого угодно, лишь бы не за действующую власть, присоединилось не более 40 тысяч. Тем не менее, несмотря на тройной перевес сторонников продолжения экономического развития страны, возможность смены курса вполне реальна. Большинство людей уже не интересуется столь активно политикой, скандалами и межпартийными склоками. Гораздо больше нас волнуют бытовые и собственные проблемы, дом, дети, работа и т.д. Но именно здесь и кроется опасность. Активное и агрессивное меньшинство очень легко в такой ситуации может взять реванш. Как, например, во Владивостоке в 90-е годы 15-20 процентов более активных горожан выбирало остальным 80 процентам владивостокцев мэра Черепкова. Кто может гарантировать, что сегодняшних 20 процентов политических реваншистов не выберут нам в будущем коммунистическое прошлое?
За последние годы нам удалось освободиться не только от страха перед властью, но, самое главное, и от страха перед будущим. Мы уже гораздо увереннее смотрим вперёд, планируем покупки, отпуск. Вещи бытовые, привычные. Привычные для ЭТОЙ России, но немыслимые для ТОЙ. Возврат в «совок» – совсем не смешной политический анекдот. Хотя кое-кто его упорно стремится нам рассказать…
Татьяна Самарина, «Комсомольская правда», 9.02.2012
