Ветеран Находкинского линейного отдела МВД России на транспорте Александр Валерьевич Быков — интересный человек, преподаватель права во ВГУЭСе , член Союза писателей России.
Рабочую профессию — слесарь по ремонту судовых электрических машин — Александр Валерьевич получил в Находкинском ГПТУ-31, с отличием закончив его в 1977 году, и около года проработал в третьем цехе ПСРЗ. Три года служил на флоте: после учебного отряда на Русском острове попал на Черноморский флот, откуда в 1978 году вернулся в Приморье на БПК «Ташкент»: группа кораблей сопровождала только что построенный тяжёлый авианесущий крейсер «Минск». В апреле 1981 года уволился в запас старшиной первой статьи, вернулся в Находку, женился, стал в родном ГПТУ секретарём комсомольской организации, мастером производственного обучения. С октября 1983 года его заинтересовали службой в милиции, пообещав квартиру в обозримом будущем, и он начал проходить стажировку в свободное от работы время. Правда, однокомнатную квартиру дали только через шесть лет, и спустя ещё шесть — семья получила трёхкомнатную.
В ЛОВДТ Быков пришел в марте 1984 и по декабрь 2000 года служил в уголовном розыске транспортной милиции на разных офицерских должностях. Заочно окончил Высшую школу МВД России. В отставку вышел майором с должности начальника линейного поста милиции на станции Находка. С марта 2001 года преподавал в вузах Находки. Сейчас — старший преподаватель кафедры ГСПД в Находкинском филиале ВГУЭС.
-
Александр, как складывалась ваша служебная карьера?
— Меня направили на пресечение перевозки наркотиков, начал с должности милиционера ППС в звании старшины милиции, заодно выполнял функции оперуполномоченного уголовного розыска. Работал по двум направлениям: предупреждение и раскрытие преступлений среди несовершеннолетних, в работу втянулся быстро, на раскачку времени не было. Мне попались хорошие учителя. Сергей Тыцик, к примеру, в уголовном розыске проработал семь лет, Михаил Ерофеев — десять, Анатолий Пономаренко — четырнадцать лет. Это были настоящие профессионалы. Хорошие отношения сложились с территориальными сыщиками. На первых порах много полезного об оперативной работе я узнал от Юрия Паньшина, Александра Громова. Памятные слова сказал однажды Михаил Суханов: «Можно поверить вору или убийце, но никогда, запомни, нельзя верить проститутке и наркоману!».
В 1985 году мне присвоили первое офицерское звание — младший лейтенант милиции, я поступил в Высшую школу МВД в Хабаровске. Год памятен стартом всесоюзной антиалкогольной кампании. На мой взгляд, она дала начало вспышке наркомании, о которой в нашей стране тогда знали только узкие специалисты.
Теперь же возникла значительная социальная проблема. К осени 85-го в ЛОВДТ на ст. Тихоокеанская была создана целая группа по борьбе с наркоманией, мне поручили руководство. Режим работы был очень напряженный. Редкие выходные, очень часто домой приходил за полночь. Но работа захватила. Даже жена это чувствовала и говорила: «Дурная работа у тебя, но, слава Богу, она тебе нравится». Знаю, она гордилась мной и моей работой. И я за это ей благодарен! Уверен — женам оперов нужно прижизненно памятники ставить.
-
Какие интересные задержания были?
— Проводим досмотр молодого парнишки в поезде. Держится молодцом. Даже шутит. А на пушке верхней губы — бисеринки пота. В рюкзаке помидоры, болгарский перец, картошка — гостинцы от бабушки из Сибирцево везет. Как известно, болгарский перец на вес легкий, а тут, смотрю, стажер Юра Понамарев один перчик в руках взвешивает и вдруг надламывает его. Что это? Из перчика торчит целлофановый пакетик, а в нем граммов 70 гашишного масла. Задержали мы парня. Приводим в кабинет, расстилаем на полу газеты и просим из рюкзака все на газетки высыпать. Со словами: «Говорила же бабушка, возьми два ведра лука!» – он высыпает содержимое на пол. На помидорно-картофельно-перцовую горку выпадают два пакета с «кокнаром» (молотые головки опийного мака). Эта присказка «Говорила же бабушка..!» надолго стала в нашей опергруппе выражением, означающим неудачу.
Где только не находили наркотики! В протезе, в банках с медом, вареньем, зашитыми в ширинки. И каждый случай приносил в мой багаж определенный опыт.
Подобные случаи описаны мною в аналитических справках, которые хранятся теперь где-то в архивах управления. Написаны они без литературных излишеств, сухим протокольным языком.
В конце 90-го я изменил специфику работы и стал заниматься раскрытием краж в поездах. Самым беспокойным был поезд Владивосток – Тихоокеанская. Отправлялся он из крайцентра в ноль тридцать и приходил в шесть утра. Как правило, в районе станции Партизанск, часов в пять, обнаруживалась кража.
Однокомнатная наша квартира была в пяти минутах ходьбы от станции Бархатная. К приходу поезда в Находку я был уже на перроне, и начиналась работа. Потерпевшие, свидетели, кто, куда, откуда, как одет, особые приметы… Картина постепенно прояснялась.
Представьте: ночь, поезд, три сотни пассажиров, все спят. Вор крадет кошелек. И находили же его среди трех сотен! И доказывали ему его преступление! И сажали на скамью подсудимых! И суд выносил решение о лишении свободы!
Часто оперативники сопровождали поезд под видом простых пассажиров.
Вспоминается случай. Курю в тамбуре. Рядом подвыпившие морячки загранзаплыва, человек пять – видно, из рейса. Чувствуется, при деньгах. Куражатся. Говорю тихонько: «Вы бы, ребята, поаккуратнее, поезд беспокойный, пошаливают братки». В ответ: «А ты кто такой, чтоб нам указывать?». «Опер я!» – отвечаю. «Да отвали ты, опер!» – смеются. Поезд уже к Находке подходит. Засобирались мои ребятки. Вдруг слышу, один как заорет: «Мужики! бабки украли! Двадцать пять штук!.. Под подушкой лежали!». И ко мне несется: «Ну ты же опер! Помоги!». Закрутилась карусель.
Наряд сопровождения перекрыл вагон. Народ ропщет, но терпит. Двадцать пять тысяч – не иголка. В лица пассажиров всматриваюсь. Неровности на одежде глазами щупаю. Ручную кладь проверяю. Чисто. Остались только морячки. Этих трясли основательно. Нет денег.
Остался последний вариант – проводница вагона. Женщина лет сорока. Уж очень она рьяно принялась за уборку. Вроде у нее даже какое-то безразличие к происходящему. Обычно проводники живо интересуются такими делами. Наблюдаю за ней со стороны. Нет-нет да и стрельнет в мою сторону глазками.
Вагон осмотрели, служебное купе проводников – пусто! Прошу проводницу открыть нерабочий туалет. Осматриваю помещение. Проводница отошла, вижу — состояние полуобморочное. Потерпевший рядом трется и все ноет: «Опер, помоги, ради Бога!».
Как-то вантуз в ведерке стоит слишком высоко. Говорю морячку: «Вантуз подними». Вытаскивает из ведра это нехитрое устройство и дико орет: «Нашел, нашел! Вот они, мои бабулечки!», начинает меня трясти за плечи: «Александр Валерьевич, ты настоящий опер! Мужики, мужики, – продолжает орать, — есть в ментовке мужики!».
В 1993 меня назначили на должность старшего оперуполномоченного отдела по борьбе с организованной преступностью (ОРБ). Работа нужная, но бумажная: сбор оперативной информации, анализ, отчетность, так называемые дела учета. Проработал год, не вытерпел, попросился обратно.
Проблем в лихие девяностые хватало. Большая часть кадровых офицеров ушла на вольные хлеба. Кто на пенсию, кто в бизнес, кто в адвокатуру. Штаты подсократили. Вместо семи оперов УР, что работали, когда я только пришел, остались двое: я да Ширяев Александр. А количество преступлений не уменьшилось, процент раскрываемости никто не отменял. Железная дорога стала трещать от набегов «металлистов». Новички, приходившие на работу, долго не задерживались. Из офицеров, пришедших в УР в начале девяностых, осталось только двое: Евгений Шевчук и Сергей Кметь. Им пришлось все постигать «ногами». Впоследствии из них получились настоящие опера.
В 1998 году меня назначили на должность начальника линейного поста на ст. Находка, где и проработал до конца 2000. Покидал ЛОВДТ на ст. Тихоокеанская со спокойной совестью.
Замечу, что ЛОВДТ на ст. Тихоокеанская всегда считался одним из лучших подразделений Дальневосточного управления. В любых условиях и обстоятельствах мы могли решать важные задачи. Я очень часто вспоминаю товарищей — всех тех, с кем мы выполняли долг перед Родиной: бесшабашную Капитолину Лабзину, обаятельную Тамару Калачеву, улыбчивую Валентину Радченко, невозмутимого Евгения Шорникова и других.
-
Какое соотношение у оперов рутины и живой работы? Какие важные уроки вынесли вы из службы, жизни? Не мешала ли служба увлечениям?
— Живая работа занимает около четверти времени, все остальное — справки, сводки, сообщения, отчеты, рапорты, протоколы, запросы и пр. Крайне важно задокументировать задержание или раскрытие правильно и грамотно. Малейшая ошибка в документах может свести на нет все усилия.
Жизненные уроки — быть оптимистом. Не рубить с плеча. Не делать скоропалительных выводов. Оценивать людей не по словам, а по делам. Доделывать начатое до конца.
Нормальная, серьезная работа в милиции практически вычеркивает из жизни прежние увлечения. Мне пришлось уйти из туризма, которым начинал активно заниматься. Забыть, что есть авторская песня, которой был увлечен с юности. Хотя гитара в рабочем кабинете у меня была всегда, в годы службы пробовал писать стихи, но сложно дважды войти в одну и ту же реку. Милицейская жизнь не оставляет места для другой. Первый свой рассказ я написал на больничной койке, лишь когда в 1999 году меня «скосил» инфаркт.
Студенты часто спрашивают, почему я не стал адвокатом? Отшучиваюсь. А если честно, я по жизни мент, а бывших ментов не бывает.
-
Как складывались взаимоотношения с вашей «клиентурой»?
— Жулик убегает — сыщик догоняет, это аксиома. Пути пересеклись — начался диалог. Если опер видит в преступнике не только жулика и бандита, но и человека, и если при этом жулик не твердолобый, он это чувствует. Тут и может возникнуть почва для взаимопонимания. По крайней мере, я всегда старался понять своего оппонента, и, как правило, он меня понимал. В самом начале работы взяли мы серьёзного наркомана, влип он на семь лет. Я был удивлен, когда он через полтора года постучался в дверь моего кабинета. Принес бутылку коньяка и свой стакан: «Извини, начальник, туберкулезник я, потому и откинулся раньше срока. Открытая форма — пить буду из своего стакана. Уважь, начальник, недолго мне осталось». Посидели. Поговорили.
Сейчас дописываю повесть о сыщиках транспортной милиции. Рабочее название «Новогодние подарки», в ней будут описаны события двух временных отрезков: период перестройки и лихие девяностые, где речь будет идти о взаимоотношениях между ментами и жуликами.
-
Как складывалась ваша писательская биография?
— В октябре 1999 года клуб туристов «Сихотэ-Алинь» отмечал юбилей известного путешественника нашего города Станислава Кабелева. Знакомя меня с гостями, юбиляр в шутку сказал: «Представляю вам Быкова Александра – автора многочисленных произведений». Пришлось «оправдывать доверие». Как раз готовился к изданию первый находкинский художественно-исторический альманах, там и вышел мой первый рассказ «Двойная дуэль» о сыщиках транспортной милиции. Позже коллега Ирина Кузнецова отправила альманах на литературный конкурс МВД России, и неожиданно для себя стал призёром. Потом рассказ перепечатали в журнале «Милиция». В 2008 году издана первая книга «Двойная дуэль», в которую вошли десять рассказов о работе уголовного розыска. В 2012 появилась вторая — «След поцелуя». В этом же году был принят в Союз писателей России.
У него немало наград и поощрений: хранятся знак ЦК ВЛКСМ «За активную работу по охране общественного порядка» (1987), правительственная медаль «За безупречную службу» III степени (1991), памятный знак Дальневосточного транспортного управления милиции «80 лет уголовному розыску» (1998), а также грамоты, дипломы и премии за творческую и образовательную деятельность — от МВД, Министерства образования, Союза писателей, мэра города, от горкома комсомола (1981), от бард-фестиваля «Берег Грина» (1995)…
Дмитрий БАБЧЕНКО