Страницы из книги о яхтсменах Находки «Окрылённые парусом»
Геннадий Иванович Чечурин — личность широко известная в мире паруса. Опытный моряк, титулованный яхтсмен, он из тех, о которых говорят: настоящий морской волк. Немало морей и океанов избороздил он и на рыболовецких судах, и яхтах. Это о таких, как он, сложена песня:
Эх, сколько видано, эх, перевидано…
После плаванья в тихой гавани
вспомнить будет о чём…
Иногда в кругу друзей у комелька он рассказывает о морских походах и переделках, в которых пришлось побывать. Геннадий Иванович пользуется неизменным авторитетом и уважением среди яхтсменов и друзей не только в России, но и за рубежом. В заграничных портах к нему обращаются просто — капитан Джек.
1. Между жизнью и смертью
В ноябре 2005 года мы находились в проливе Муссон, что расположен между Тайванем и Филиппинами. Штормило. По морю гуляли высокие волны. Внезапно очередной мощный удар волны перевернул яхту через киль. Разом вырвало аккумуляторы, разбросало тяжёлые предметы, яхта зачерпнула воды и ухнула, вернувшись в исходное положение. К счастью, я избежал переломов, но от многочисленных ушибов гудела голова и всё тело. Я нашёл в себе силы подняться и обнаружил, что страховочный пояс порван и мой товарищ Кондаков оказался за бортом. Вокруг бушевали и вздымались волны, среди которых я заметил мелькнувшее тело. Выбросил за борт длинную верёвку в надежде вытащить напарника. Помню это состояние отрешенности, когда работаешь на автомате, без эмоций, понимая, что спасти человека за бортом может только чудо. Вода в штормовом море буквально кипела, и я молил Бога, чтобы он продержался. Нужно было действовать стремительно, но длины выброшенной верёвки не хватало, яхту сносили волны, и я снова заходил на очередной круг. Я повторял свои попытки, понимая, что он на волосок от гибели. В конце концов ему удалось ухватиться за спасительный фал, как за соломинку, я потянул, и он обессиленный рухнул в кокпит. От пережитого шока Кондаков намертво вцепился в верёвку, и я с трудом разжал его посиневшие руки, помогая прийти в себя. Мы оказались в рискованном положении, и потому без промедления занялись откачкой воды – она стояла по колено и делала затруднительным управление. В процессе Володя сказал: «Когда меня вышвырнуло за борт и я увидел удаляющуюся яхту, подумал: как же Джек будет без аккумуляторов? И тут произошло то, что иначе называют клинической смертью. Я увидел свое тело в волнах, буквально паря над ним в штормовом море. Это продолжалось какие-то секунды, потом я снова пришел в себя…»
Наше положение было критическим, но не безнадежным. Мы как могли боролись за жизнь. Вычерпали воду, прокрутили в фанере отверстия для шурупов и забили иллюминаторы. Когда я работал дрелью на палубе, мачта несколько раз угрожающе погружалась в воду. Я осознавал, что каждый такой крен мог быть последним. Огромные волны в этом районе возникают из-за сильного перепада глубин, например, в соотношении 1000 к 40 метрам. В такие волны при ураганном ветре мы и попали, их высота достигала 10-12 метров. Управлять яхтой при таких погодных условиях было невозможно, и мы дрейфовали, убрав паруса. Нельзя и прилечь – вокруг все летало. Помнится, ещё на берегу я спрашивал у знаменитого яхтсмена-путешественника Фёдора Конюхова: «Что ты делаешь, когда попадаешь в такой переплёт?» На что он отвечал: «Привязываюсь под столом и молюсь». Что мы и сделали. Потянулись дни длинные, словно резиновые: один, второй, третий…Голова — ноги, голова — ноги. На четвертый день мне на голову упала бутылка спирта, которую я взял в тропики для дезинфекции и долго не мог найти, когда была нужна. Теперь же её невесть откуда вытряхнуло.
— Ты будешь? — спросил я у Володи.
Тот засомневался, но все-таки пропустил полстакана, и я, как говорят, тоже принял на грудь. Алкоголь жаром разнесся по телу, неся спасительное расслабление – жизнь показалась веселей. Болтанка продолжалась, и мы почти ничего не ели, если не считать пары сухариков. А я занимал себя тем, что считал удары волн о борта яхты, осознавая, насколько они опасны. Так продолжалось почти неделю, мы неслись по рассвирепевшему морю, пытаясь придерживаться намеченного курса. В какой-то момент показалось, что ветер стих, и мы, обрадованные, попробовали поставить паруса. Но порывы возобновились, и Кондаков снова повис на ремнях за бортом, едва не сорвавшись в пучину. После чего решили не испытывать судьбу и снова привязались под столом, дрейфуя по волнам ещё четыре дня, показавшихся нам вечностью. Впоследствии выяснилось, что у яхты оторвало винт, с такой бешеной силой швыряло её по волнам.
Но всё когда-то кончается. Кончился и шторм, мы вошли в порт залива Цубик-бей на Филиппинах. Иностранные яхтсмены, стоявшие в гавани, сказали, что очень переживали за нас, и уже не чаяли увидеть живыми. Ураганом снесло прибрежные постройки, разрушило дома. Мы сами с трудом верили в то, что уцелели. Нам был необходим отдых и ремонт. Вскоре, подлатав наше судёнышко, мы продолжили путешествие. На пути были разные встречи, в том числе и с бандитами, пиратствующими в регионе. Сомнительного вида личности предлагали купить оружие, но мы отказались. Яхта была изрядно потрепанна, впрочем, как и мы сами, видимо, наш жалкий вид предупредил попытку ограбления, было ясно, что поживиться у нас нечем. Позднее мы побывали в Новой Зеландии, прошли по Тихому океану, почти достигнув Америки. И мы бы дошли до неё, но заканчивался срок аренды яхты, и пришлось взять курс в родной порт. 9 мая 2006 года мы вошли в залив Восток и встали на якорь в яхт-клубе «Антарес». Прошли годы, но они не стерли из памяти тот чудовищный вой океана и свист ветра в вантах. Этот свист и сейчас мгновенно возвращает меня к тем событиям, когда мы были на волосок от гибели, на миг между жизнью и смертью.
2. В Стране восходящего солнца (Саппоро, парусная регата 1998 года)
Это было давно… Вечерело. Я сидел у себя в хижине. Пришёл Адам Иванович Ящук, мой начальник, и сказал, что необходимо принять участие в фестивале в Японии, где помимо парусной регаты будет представлена русская культура и национальная кухня. Я приехал на морской вокзал, где меня ждала группа музыкантов и поваров, чуть поодаль стоял ящик недопитого коньяка, и все были в приподнятом настроении. «Джек, мы с тобой хоть на край света!» — заявили они. В назначенный день мы вышли из гавани, взяв курс на Саппоро. За Поворотным качнуло, и вся моя команда легла в лёжку. Я поставил паруса и почти двое суток простоял за рулём, периодически наливая из термоса горячий крепкий кофе с коньяком. Тем не менее на исходе вторых суток почувствовал сильную усталость. На палубу выбрался саксофонист и сказал: «Джек, я умею управлять мотоциклом и автомобилем, может быть смогу и яхтой?» Я дал ему краткий инструктаж и поставил на руль, а сам ушел отдыхать. Услышав подозрительный грохот парусов, поднялся, убрал их, включил мотор, и парень снова встал к штурвалу. Когда я объявил, что видны огни города, все оживились, стали выглядывать. «Шутка, ещё два дня идти», — холодно сказал я. Все моментально сникли, нужно было видеть в тот момент их кислые лица. «Да пришли, пришли»! — успокоил я команду.
На фестивале музыканты играли русскую народную музыку, а вечером, переодевшись, пели английские песни. Тут все было слаженно и красиво. Гораздо сложнее пришлось с национальной кухней. Мы долго искали мясо на косточке для борща. Японцы смотрели на нас недоуменно, не понимая, что мы, собственно, имеем в виду, упрашивая продать нам… мослы. В конце концов нашли, купили, сварили бак борща, которым угощали всех желающих. Русский борщ с удовольствием дегустировали как хозяева фестиваля, так и многочисленные гости, прибывшие из 10-ти дружественных стран.
А потом нас пригласили в комплекс, где были ресторан, сауна и термальные источники, то есть онсены, и мы купались в них. Японцы называли меня Рэмбо-сан, потому что в моей руке свободно помещались две японских ладошки. Уже не помню, кто из них сказал: «А слабо выпить стакан водки?». Я только усмехнулся. Тут же откуда-то появился поднос с запотевшей бутылкой. Я спокойно осушил стакан, занюхал кусочком хлеба, под изумленные возгласы присутствующих выпил ещё один и отправился купаться в онсен. Но не в тот, который был рядом с сауной, а в тот, что находился под открытым небом. Он изобиловал примесями сероводорода, и японцы ясно давали понять, что купание в нем нежелательно, но я их уже не слушал. Ну и что? Море по колено!
Как видите, жив-здоров. Так я «засветился» на фестивале, пресса сей факт не обошла стороной, и вскоре я получил журнал, где была опубликована фотография, на которой я в онсене, и вполне дружелюбный комментарий к ней. Отношение в те времена к русским было очень радушным. Не скажу, что ситуация в корне изменилась, но прошли годы, и охлаждение со стороны японцев почувствовали многие, и яхтсмены в том числе. Трудно сказать, что стоит за этим – проблема Курильских островов или недостойное поведение некоторых наших сограждан, но факт остается фактом. Так постепенно мы переместились в Южную Корею, где ежегодно проходит международный парусный фестиваль и яхтенная регата стран-участниц. Красивейшее зрелище!
3. На острове Кирибати
Путешествия под парусом стали неотъемлемой частью моей жизни. И до сего дня я периодически бываю в различных морских походах. А вот, например, в 2001-2002 годах маршрут был таков: Находка – Япония – Мариинские острова, остров Вейн, государство Кирибати – остров Рождества, всего 16 000 миль, оставленных за кормой. Капитаном на яхте «Капитан Масловец» был я, а матросом — Леонид Борисов. Кирибати – островное государство с тропическим климатом. Пальмы, кокосы… С местными жителями мы общались на ломаном английском. Однажды на острове Усул нас пригласил вождь местного племени. Его соплеменники, увидев наше судно, подошли на долблёнке и сообщили, что вождь ждет нас и необходимы подарки. Запасы продовольствия почти иссякли, мы сами голодали, но прихватив с собой полбанки кофе и две упаковки корейской лапши, отправились на «прием».
При нашем появлении вождь дал команду, и мужчины, забравшись на пальму, сорвали для нас кокосы. Мы угощались кокосовым молоком, а вождь с невозмутимым видом хрумкал лапшу всухую. Потом он вскрыл пакетики с острыми специями и высыпал их в рот. Мы переглянулись, но он как ни в чем не бывало запил все кокосовым молоком. В этом походе от голода нас спасла смекалка Петровича. Он объявил листочки от березового веника снадобьем, обладающим свойствами виагры. Жены островитян в благодарность одарили нас едой. Так мы дотянули до родных берегов.
Путешествия под парусом — это способ познания мира и себя. В походах приходится голодать, терпеть лишения, не раз бывали ситуации, когда угрожала гибель. Но именно в море отступает вся наигранная суета жизни и обнажается главное.
Подготовила Анна Тарабрина