Нина Сухопарова: Я на жизнь не в обиде

Судьба Нины Васильевны СУХОПАРОВОЙ практическии ничем не отличается от судеб десятков тысяч малолетних детей, на чью долю выпала горькая участь пережить суровое время блокадного Ленинграда. Когда фашисты заблокировали город, девочке едва исполнилось три года. Но она до сих пор отчетливо помнит многие эпизоды того времени, в том числе, как ее мама Анна Дмитриевна ГОРЯЧЕВА провожала своего мужа Василия Ивановича на фронт.
— Мама держала меня на руках у окна нашей однокомнатной квартиры, и мы обе махали руками торопливо уходящему со двора отцу. За плечами у него был небольшой самодельный вещмешок из матрасовки. Покидая родной дворик, он обернулся всего лишь один раз, видимо, чтобы не расстраивать нас. А мы еще долго стояли у окна. Мама плакала, украдкой вытирая слезы, как будто прощаясь с ним навсегда. У меня был старший брат Анатолий. Но он не жил с нами, лишь изредка появлялся в квартире. Он, кажется, учился в ремесленном училище, потому что обычно заходил домой в шинели с серебряными пуговицами. Мама потом рассказывала, что однажды он сильно промочил ноги в ледяной луже, заболел и умер в свои 15 лет, — вспоминает блокадница Нина СУХОПАРОВА.
В одну из ночных бомбардировок Ленинграда в их дом угодила бомба и разрушила часть многоэтажки, включая их квартиру. Что могла найти из вещей в тот момент, мама наскоро взяла с собой, девочку посадила на санки и повезла в другое жилье.
— Вскоре мы оказались в какой-то большой холодной комнате, где стояли четыре кровати на четыре семьи. Нам показали нашу кровать, мама сразу легла на постель, потому что была больна и выбилась из сил. Я пристроилась рядом и дышала ей в спину, чтобы хоть как-то согреть маму. Там была печка, рядом лежала небольшая охапка дров. Помню, подойду к печке, посмотрю на дрова, знаю, что они дают тепло, и опять в постель. Сама печку затопить не могла, да и прав у нас с мамой на это не было. А другие люди не торопились это делать, — вспоминает блокадница.
Когда они остались с мамой в комнате одни, девочка подошла к комоду, достала оттуда кусочек хлеба, но сразу сообразила, что это чужое, и положила его на место. А так хотелось кушать. Через некоторое время пришли санитары, увезли больную маму, а девочку забрала к себе ее родная тетя Валя. Спустя несколько дней она сказала Нине, что ее мама умерла.
Через несколько дней девочку увезли в детдом, а оттуда в числе других детей эвакуировали во Владимирскую область. Отсюда в 1943 году ее с группой ребят перевезли в Суздальский детдом, спустя три года — в Собинский, а в 1947 г. — в детдом небольшого городка Киржач, где она прожила до 14 лет.
О разгроме немцев и победе над Германией она услышала в мае 1945 г. в Собинском детдоме. Взрослые плакали, а дети от радости прыгали на пружинистых кроватях и что-то кричали.
— Потом в наш городок пригнали колонну пленных немцев, я увидела их в первый раз. Раньше мне казалось, что это звери с рогами, нелюди, раз творят такие злодеяния. А тут смотрю — обычные люди. Когда они за забором нашего детдома копали траншею, мы пуляли в них камнями, выражая свою ненависть. Потом стало жалко и начали бросать им кусочки хлеба. Про своего отца совсем ничего не знаю. Наверно, он погиб на фронте или пропал без вести. Потому что ни папа, ни родственники после войны никогда не разыскивали меня, — говорит Нина Васильевна.
Поскольку Нина хорошо училась, по рекомендации администрации детского дома ее в 14 лет приняли в Александровское педучилище на отделение начальных классов там же, во Владимирской области. Остальные ее сверстники пошли учиться в ремесленное училище.
— Об этом периоде — только теплые воспоминания. На протяжении всех четырех лет учебы в педучилище я примерно раз в две недели ездила в свой детдом, и директор давала мне для поддержки то крупы, то сахара, то киселя с растительным маслом. А на выпускной к нам приехали шефы и подарили каждому выпускнику детдома по 500 рублей. Помню, я тогда на радостях поехала в Москву, выстояла очередь и купила себе наручные часы «Заря» за 342 рубля. Так хотелось иметь часы, чтобы ни у кого не спрашивать время, да и на уроках нужно было контролировать учебный процесс. На оставшиеся деньги приобрела босоножки и отрез из ситца на платье, — рассказывает блокадница.
По окончании учебы работы ей в этих местах не нашлось. Директор детдома звала ее обратно в учреждение на младшую группу. Но девушке в это время попалась на глаза публикация в одной из центральных газет, где рассказывалось о массовом наборе по комсомольским путевкам на ударную стройку города-порта. Так она поездом в сентябре 1956 года приехала в Находку.
— Ехали по железке 12 суток, понимая, как это далеко. В группе было пять отчаянно смелых девушек. Поселили нас в одноэтажном бараке в районе лесозавода. Когда огляделись, стало грустно. Трое из нас вскоре уехали обратно. Поначалу трудилась разнорабочей на стройке. В феврале 1957-го устроилась по специальности в школу № 14 — учителем начальных классов, — вспоминает Нина Васильевна.
В педагогический коллектив новая сотрудница влилась быстро. Отработав десять месяцев, она перевелась в общеобразовательную школу № 15 на Пади Ободной, где ныне Пенсионный фонд, позднее — в школу № 8. Работая учителем начальных классов в школе № 11, за высокие показатели награждена юбилейной медалью «100 лет со дня рождения В.И.Ленина». Имеет много почетных грамот и благодарностей.
— В 1974 году ушла из системы образования. Зарплата учителя — 80 рублей в месяц, а у меня двое детей. Девочки подрастали, им нужно было дать высшее образование. Устроилась в БАМР нормировщицей, потом десять лет ходила в море прачкой. Здесь получила квартиру, мне присвоили звание «Ветеран труда», а потом снова вернулась в школу. У меня более 40 лет трудового стажа, — рассказала собеседница.
С мужем она познакомилась на море, в бухте Читувай. Юрий работал радистом в БАМРе. В браке прожили 17 лет. А потом случилась беда. «Как-то летом мне нужно было ехать в трудовой лагерь, чтобы проведать дочь. Юра сказал, что не может поехать со мной, потому что у него какие-то дела на пароходе. И я отправилась одна. В жаркий день он захотел после работы искупаться в море на Читувае. Плавал хорошо, однажды принимал участие во всесоюзных соревнованиях по плаванию в Калининграде. И надо же было такому случиться: нырнул, ударился головой о подводный камень и утонул. А было ему всего 39 лет. С тех пор я одна», — поведала собеседница.
— Ни разу не приходила мысль побывать в детдоме? — интересуюсь у собеседницы.
— В 1963 году с мужем посетили Пискаревское кладбище, где похоронена мама, братские могилы блокадного Ленинграда. Потом летала туда с младшей дочерью Татьяной. В 1983 году вместе с внучкой съездили в Киржач, нашли здание детдома, но там уже была школа для слаборазвитых детей. С разрешения воспитателей прошлись по двору, и не смогла удержать слез. Детдом мне часто снился по ночам, а с этого момента — как отрезало, — сказала она.
Нина Васильевна с удовольствием вспоминает то время, когда в БАМРе был крепкий совет ветеранов во главе с Юрием МЕЛЬНИКОВЫМ. Председатель часто собирал участников войны, блокадников, детей войны и узников фашистских лагерей за сервированными столиками. Они общались, пили чай, вспоминали суровые годы войны и послевоенные рыбацкий будни. В одну из таких встреч разыгрывалась лотерея, где Нина Сухопарова выиграла микроволновку. Последние два года из-за пандемии коронавируса эти мероприятия не проводятся, да и предприятие перестало выделять на эти цели средства, распустив совет ветеранов.
Но людей этой категории всё же не забывают. В день полного снятия блокады Ленинграда Нину Васильевну проведали представители Экологического фонда «Находка» и вручили продуктовый набор.
— Читаю художественную литературу, сама хожу в магазин за продуктами, справляюсь на кухне и с уборкой квартиры. Так что я на жизнь не в обиде, — сказала в завершении блокадница Ленинграда.
Владимир ФЕДОРОВ