Помню берёзу под окном… Старый тополь, который качаясь на сильном ветру, вызывал детский страх: а вдруг он упадёт на дом и проломит крышу. Но бабушка Вера успокаивала: „не бойся, внучек, не упадет, там корни крепкие“. Она говорила именно „внучек“, а не „внучок“, с ударением на букву „у“. 
Помню её песни, без слов, когда она по утрам на уютной кухне, где стоял раритетный по нынешним меркам буфет, с рифлёным стеклом, зеркалом и точёными дубовыми балясинами, поддерживающими шкаф, пела себе под нос. В детский сад я не ходил, и посему моим воспитанием занимались дед и бабушка, Яков Семёнович и Вера Фёдоровна СИРЮК (в девичестве КРУПНОВА), уроженка села Хмыловка Приморского края.
Родилась она в 1916 году, 7 января, в аккурат на Рождество Христово, а если учитывать, что появилась она на свет ещё до календарной реформы 1918 года, то по „старому стилю“ досточтимая моя бабуля родилась 25 декабря 1915 года, что и было зафиксировано в метрической церковной книге, хранящейся в архивах села Владимиро-Александровского. Вера Фёдоровна часто вспоминала: „А я ведь родилась в 1915 году, а потом когда календарь переделали, записали 1916-м годом в документах“. Бабушка была дочерью первопереселенцев из западных губерний России-матушки – из Полтавской губернии, Феодора Петровича и Акилины Петровны КРУПНОВЫХ.
Иногда, вечерами я частенько просил рассказать её про Хмыловку, про своих родителей. Ой, я не знаю, как мама с отцом, мы его всегда тятей звали, одиннадцать детей вырастили… Работали они, а отец, помню, нас часто в поле брал. Там, за деревней корейская фанза стояла. И мы часто у них кушали. Мы своим делились, а они своим угощали: чумизой (черный рис, либо другое название „головчатое просо“ — прим.авт.). А мы им молоко приносили. Утром отдаём, а у них такая маслобойка за спиной, и вот они, корейцы, в поле работают, а в маслобойке масло к вечеру готово, потом сядем возле фанзы, они и угощают. Дружно жили. А посреди деревни китайцы жили. Прямо посреди там китаец жил, а с ним сын. И вот однажды молодой китаец жену привёл, маленькую такую. А она постоянно убегала. А ножки у неё маленькие (у китайцев существовала традиция заточать ноги девочек в лепесткообразные колодки, чтобы ступни были похожи на лепестки лотоса –- прим. авт.). Убежит она, да еще босиком, полдеревни не добежит, а молодой китаец её догонит, на плечо и в фанзу. Но в 37-м всех выселили. Помню, и китайская фанза на утро пустая стояла, и корейские за деревней…“
Пишу я эти строки, и будто сейчас у бабушки беру интервью, именно в этот момент, сидя за ноутбуком… Картина наших бесед, да и бабушкины мемуары устные, словно оживают… Вижу и старую избу, прабабушку, прадеда, печку и земляной пол:
„Помню, в Хмыловке, редко у кого пол был из досок. У нас земляной был. Мама берет глину, и давай мазать. Часто так делала. А потом сена свежего принесет, настелит, так сеном пахло! Взберемся на печку, а ноги холодные, как у лягушки, и мама их грела. Отец добрый был. Много работал, сначала как все, а потом в колхозе. И все за трудодни работали, за палочки. Наверное, и рано умер поэтому, ему и шестидесяти не было“.
Отлично помню, как к нам в гости, в старый дом на улице Шевченко, построенный дедовскими руками, приезжали родственники – бабушкины братья, Иван, Пётр… Иван Фёдорович волею судьбы обосновался в Хабаровске, Пётр – в далёком амурском селе Розенгардовка, аккурат недалеко от границы с Китаем. Для них, сестёр Веры и Надежды, встреча с братьями, жившими уже далеко от дома, была неким глотком свежего воздуха. И, естественно, все разговоры были о Хмыловке, нашем „родовом гнезде“, и сейчас приходит осознание, как их тёплые беседы, такие домашние и уютные, особенно под утро, поскольку могли продлиться всю ночь, весьма полезны и дороги. Может, лет 30 назад, сие осознание не было таким острым и впечатлительным, нежели сейчас, когда жизнь твоя перевалила за „полтинник“. „Багаж“ сих устных знаний, переросших в задокументированные свидетельства более чем вековых исторических фактов, касающихся моего рода, чётко и основательно изменили понятие о долге перед предками, коих ты сейчас поминаешь на Литургии. Это действо до глубины души пронизывает и не даёт забыть о тех, кто некогда даровал жизнь последующим поколениям. Вот она, эта связь, которую стыдно потерять, связь поколений!
Но вернемся к повествованию почти на 100 лет назад… В 1932 году Вера поступила в Приморскую школу торгово-кулинарного ученичества во Владивостоке. После получения диплома она возвратилась в родную деревню. А в 1935 году вышла замуж за военного, мичмана-краснофлотца Якова Семёновича Сирюка, человека достойного, мужественного, настоящего богатыря под два метра ростом. Он проходил срочную службу в Тихоокеанском флоте в части, расположенной в районе деревни Береговой. Познакомились Яков и Вера в хмыловском клубе, куда приходили на танцы молодые защитники Родины, имея иногда „увольнительные“. И стала Вера женой военного, его верной спутницей и соратницей, домохозяйкой и матерью.
Яков Семёнович был человеком с героическим прошлым. Родился в Одесской области в с. Пересадка в 1911 году. В первый раз призвался в ряды Красной армии в 1934 году. Во время Великой Отечественной войны служил старшиной автороты — 26 авиационной базы ВВС ТОФ. В нашем семейном архиве хранятся его награды: медали „За боевые заслуги“, „За победу над Японией“. Умер мой дед в возрасте 72-х лет, и за свой трудовой подвиг также был награждён медалью – „Ветеран труда“.
В 1936 году в семье Якова и Веры Сирюк перед войной родились Виктор и Людмила, а в 1946-м – Валентина, когда Вера и Яков находятся в Китае, на Советской военно-морской базе в городе Порт-Артуре. В 1948 году, когда дед мой будучи начальником автоколонны демобилизовался, то семья Сирюков обосновалась в Находке, где Яков Семёнович становится начальником автоколонны „18-85“ в районе Волны. В это время строится новый дом, и семья перебирается из бараков на новое место жительства, и там, уже в новом доме, в 1949 году рождается самая младшая дочь – Люба, которая является матерью автора этих строк. Последние несколько лет там же проживала и Акулина Петровна Крупнова, мать Веры Фёдоровны, покоящаяся на Находкинском старом кладбище.
Частенько ездили мы на Хмыловское кладбище, где по местным традициям устраивали „Родительский день“. „Родительские дни“ в Хмыловке отмечались особо и в договорённый день. Но обязательно на следующее воскресенье после самой Пасхи. Собирались все потомки Крупновых, Фёдора и Акулины: и Кирилюки, и Красильниковы, и Королёвы, и Грешновы, Сирюки, да и собственно Крупновы: Юрий, Владимир, Георгий, мои двоюродные дядьки уже со своими сыновьями и дочерями, внуками. Огромнейшая семья, целое древо, династия. Эх, собраться бы сейчас всем за огромным столом, от мала до велика, так порой кого-то вообще не знаешь. А Крупновы продолжают род наш, идут в будущее, неся в себе этот дар, данный больше века назад. Жива память, жива нерушимая связь, до скончания века.
P.S. В 2009 году по просьбе Галины Гавриловны Шовбы, моей учительницы истории школы №16, когда она преподавала в филиале ВГУЭС города Находки, тамошнему музею был подарен мною деревянный сундук, принадлежавший Акулине Петровне Крупновой, привезенный ею из Полтавской губернии, уроженкой которой является моя досточтимая прабабка. Там и хранится один из раритетов нашей семьи.
Михаил КРАСИЛЬНИКОВ
