Когда звучит саксофон, люди замирают. Как полет птиц, как шум моря, его звук мгновенно вводит вас в очарованный круг, задевая самые сокровенные струны души. Музыка полета, прекрасная и волнующая, словно соткана из порывов ветра и касаний невидимых крыльев. Инструмент непростой, освоить игру на нем может далеко не каждый, и потому хороших саксофонистов во все времена и во всем мире было немного. Это особая каста музыкантов, посвятивших себя служению музыке. Об одном из них, нашем соотечественнике, почти десятилетие гастролировавшем в Корее и Китае, и пойдет речь. Знакомьтесь — Константин Коваленко. Человек, о котором компетентные люди говорят: «Он инфицирован музыкой».
— Музыка — душа моя, — подтверждает Костя,- нотные знаки я выучил гораздо раньше, чем азбуку, поскольку в шестилетнем возрасте уже занимался в музыкальной школе. Способности проявились сразу же, и окончив ее, я не раздумывая поступил в Находкинское музыкальное училище. Был лауреатом региональных и краевых творческих конкурсов, в армии служил в военном оркестре, а после демобилизации поступил во Владивостокский институт искусств, который закончил с отличием. Потом некоторое время преподавал в Находкинском музучилище, постепенно вынашивая план работы за рубежом. Было интересно попробовать себя в новом качестве, узнать, чего же я стою на самом деле как музыкант? В лихие девяностые в стране царила неразбериха, и в начале двухтысячных было не лучше – востребованность таких музыкантов, как я, в родной Находке сводилась практически к нулю. Эта была одна из причин отъезда за границу.
Два года я отработал в Южной Корее. Должен сказать, что проблем с трудоустройством никогда не испытывал. Как говорят, если ты делаешь легко то, что для другого сложно, значит, у тебя талант. О том, что я котировался как музыкант, говорит такой полукурьезный эпизод. Однажды я шел по улице в Ильсане и совершенно незнакомый человек, подойдя, поцеловал мне руку. Я слегка опешил и спросил его: «Зачем ты это сделал?». Он ответил, что слушал мою игру и знает меня как музыканта. Ко всему добавил, что его дочь обучается игре на фортепиано, и он хотел бы отправить ее на учебу в Санкт-Петербург, поскольку русская классическая школа считается лучшей в мире.
После Кореи я уехал в дружественный соседний Китай. Это огромная страна, стоящая территориально на третьем месте в мире после России и Канады. Работал в разных городах Поднебесной: Пекине, Шанхае, Харбине, Чунцине, Вухань, Нинбо, Даляне и других. Я был постоянно ангажирован. В китайских городах-миллионниках, как правило, большое количество концертных и выставочных залов, пятизвездочных отелей, уже не говоря об обилии различных ресторанов и баров, в которых тоже приходилось играть.
В Китае я чувствовал себя совершенно комфортно, мне ни разу не пришлось столкнуться с проявлением неприязни в свой адрес. Напротив, я чувствовал уважение к себе как профессионалу в своей области, игре на саксофоне. Должен сказать, что хороших саксофонистов ни в Корее, ни в Китае я не встречал, приходилось слушать неплохую игру японцев на музыкальном конкурсе стран АТР, только и всего. Дело в том, что игра на саксофоне очень специфична, она требует больших энергозатрат от музыканта, и далеко не каждый может виртуозно освоить инструмент. Изобрел его в позапрошлом столетии австриец Адольф Сакс, соединив в одно деревянный кларнет и металлическую трубу.
Пожалуй, дольше других городов я проработал в Чунцине. Это один из древнейших городов Китая, которому более 3000 лет, с почти 34-миллионным населением. Город находится в окружении гор и рек, его еще называют «городом туманов». Славится горячими источниками, интересными пещерами, лесопарками и водопадами. Там я не только играл в концертных программах, но и преподавал игру на саксофоне. От желающих научиться не было отбоя, нередко бывало так, что я отказывался брать учеников, поскольку был очень загружен. А работать приходилось на самых разных площадках: и на центральной площади, во время Дня города и Дня независимости Китая, и в выставочных залах в период прохождения презентаций, это и работа в команде с местными музыкантами. Там я познакомился с группой, которая получила музыкальное образование на Украине. Они неплохо играли, и я составил им компанию. Должен сказать, что поначалу я не совсем понимал нотную грамоту китайцев, у них совершенно оригинальный способ записывания нотных знаков, но со временем разобрался в их системе и легко освоил ее.
Скучал ли я по России? Признаться, не очень… Раз в году приблизительно на месяц возвращался к родным пенатам, чтобы снова уехать обратно. Теперь ситуация в корне изменилась, это связано с личными обстоятельствами, и в ближайшее время никаких поездок я не планирую. Наверное, пришел период что-то сделать и для родных стен. Несмотря на то, что я отсутствовал почти десятилетие, у меня сложилось впечатление, что в плане музыки мало что изменилось. В небольшой Находке так же сложно найти работу, быть востребованным, как и в тот период, когда уезжал.
У меня совершенно разнится восприятие китайских и русских городов. Например, Чунцин ассоциируется с экспрессивной джазовой интерпретацией, а Находка с… колыбельной. Наверное, это потому, что это город моего детства. Я вырос здесь, всегда любил море и нашу неповторимую природу. В Китае, например, запрещено разводить костры на отдыхе, и рыбы вы поймаете столько, сколько заплатите водолазу, который прицепит ее на крючок. Везде свои прелести. В Находке я хотел бы создать собственную школу игры на саксофоне, постепенно передавая опыт и музыкальное мастерство. Стараюсь поддерживать профессиональную форму и быть в потоке музыки – играю по приглашению от агентств и в городском духовом оркестре под управлением Юрия Горбуля.
К тому же, находясь в городе всего полгода, мы с группой музыкантов-любителей фактически реанимировали ансамбль «Конструкция ветра». Он существовал в Находке ранее, затем распался. Алексей Шацков, профессионально владеющий классической гитарой, на свои средства закупил инструменты, музыку и стихи пишет Олег Подзолко, я, помимо непосредственной игры на саксофоне, подыскивал помещения для репетиций. В обеспечение коллектива, в котором восемь участников, каждый вносит свою посильную лепту.
Мы играем так называемый арт-рок. Выступали в местном боулинг-клубе, интерклубе, в котором был молодежный аншлаг. В дальнейшем планируем концерты в Партизанске и владивостокском клубе «Забриски Пойнт». У нас нет ни серьезных меценатов, ни продюсеров, есть только одно — желание самовыражения в звуках. Ведь, по словам Владимира Спивакова, «Музыка — это светоносное искусство, всемирная человеческая речь». Под этими словами я готов подписаться, поскольку прочувствовал это за свою насыщенную заграничными выступлениями музыкальную карьеру.
Записала Анна Тарабрина
