«Можно считать без вести пропавшим…»

Письма бывают разные. Люди писали испокон веку и пишут до сих пор по весьма различным поводам. Не вдаваясь в подробности эпистолярного жанра, замечу, однако, что в наши быстротечные дни этот способ общения совсем было исчез из обихода. Короткий, телеграфный стиль современных SMS заменяет многим нашим современникам все богатство эмоций, чувств, мыслей…
В детстве мальчишкой хорошо помню толстые пачки пожелтевших писем у моих родителей со всех концов нашей необъятной Родины. Как это, к сожалению, часто происходит, все они растворились бесследно во времени, исчезли при переездах, приборках. Сколько в них можно было теперь найти родного и близкого – всю жизнь старшего поколения, их друзей и родичей. Именно поэтому полуистлевшие листки, торопливо написанные карандашом, так взволновали, случайно оказавшись в моих руках.
Есть такое любопытное занятие – составление родословной. Обычно начинают с себя любимого, но через короткое время уже целый веер веточек, корней всей схемы-древа захватывает тебя. И начинается настоящий поиск, почти исследование. Так подошла очередь включить в общую таблицу сведения о близких моей супруги. Вопреки расхожему мнению о некоторых качествах известного собирательного образа – мне-то досталась в тёщи исключительная по доброте и такту женщина, умудренная житейским опытом. Может быть, отчасти и поэтому как дань уважения и в благодарность к ней, давно ушедшей в мир иной, я пишу эти строки.
Довелось познакомиться, а потом и породниться с мамой моей невесты, Прасковьей Кузьминичной, в конце шестидесятых. Поэтому образ спокойной, даже в чем-то медлительной хозяйки дома мешал представить её курносой девчушкой. А в начале 1941 года юной Паше едва исполнилось 16 лет. Редкие довоенные фотографии, попавшие в наш семейный архив почти чудом, считай, из небытия, вполне передают и характер, и непосредственность молодости, радуют свежестью лиц.
Собственно, основным-то действующим лицом этого повествования является другой персонаж. Миша ЛОГАЧЕВ учился в той же школе, что и Паша. На старой, пожелтевшей фотографии их лица, по счастью, сохранились. Миша был старше на два года, но школьное фото оказалось совместным – несколько разновозрастных классов. Пашенька… Когда и как зародилась их обоюдная симпатия, сейчас уже не узнать. Какая же горькая досада, что не сохранилась та тетрадь со стихами, сложенными Мишей для своей девушки! А она была, простая школьная тетрадь, были нежные, проникновенные стихи о чувствах, о любви, были рисунки. Миша вообще был юноша чувствительный, романтический. Молодости свойственны острота и свежесть восприятия. Теперь, на склоне своих лет, мне это понятно вдвойне…
Но 5 мая 1941 года ЛОГАЧЕВ Михаил Тимофеевич был призван на действительную службу, через неделю уже проходил курс молодого бойца в недоброй памяти «Тесницких лагерях» по полной программе. А еще через месяц попал в самое что ни на есть пекло Западного фронта.
Но все-же – письма… О них, наконец-то, речь. Несколько затертых листков, написанных сбившимся почерком 74 года назад, удалось прочитать. Первое из сохранившихся было датировано 14 мая, последнее – 3 июля 1941 года из района западнее города Могилева. Прочитайте их. Их публикуем без корректировки.

«Написано сие письмо 14 мая 1941 года.
Здравствуйте дорогие мои Родители Папаничка, Мамочка и сестричка Юличка спешу сообщить вам о том, что я пока что жив и здоров, а как дальше пока что неизвестно. Дорогие мои… на какое большое и далекое расстояние меня судьба от родного края отбросила, на такое нудное и тягостное долгое времичко. Прежде чем описывать свою жизнь я вам хочу передать о том что я попал в основной род войск это в “Пихоту”. …могу сказать вам тихим голосом о том, что в настоящее время я стал пихотинцем. Служба моя стала течь мутной струей в селе Тесницкой т.е. в Тесницких лагерях близ города Тулы, в 27 км, под Москвой. В настоящая время я уже нахожусь в полном обмундировании вообще как положено, об этом, Папа сами знаете.
Кормят пока что ничего…но маловато. В настоящая время нас уже очень здорово гоняют, так что мамочка и нет времени письмо написать. Общим осталось мне служить трудовому народу начать да кончить…»

«Пущено сие письмо 24/V-1941г. [рядом добавлена дата 25/V-41 — авт.].
Здравствуйте дорогие мои родненькие Папаничка, дорогая Мамочка и сестричка Юличка. Разрешите мне мои дорогие родненькаи написать вам хоть три моих горьких словечка за такое долгое и нудное времичко. Первым долгом моего письма спешу вам дорогие мои родненькии сообщить о том что я пока что жив и здоров чего и вам желаю.
…времени свободного ни имею нисколько письма приходится писать несколько дней ибо приходится все время быть на работе и в строю. Дорогая Мамочка как мне сейчас трудно я не думал этого в жизнь никогда очень часто приходится [сп]ать промокшим здесь дорогая родная Мамочка еще холодно так что приходится дрожать как дубовому листку в осеннее время но пожалиться некому. Родненькая мамочка пайка дают маловато, но мне Мамочка почти что хватает. Деньги у меня остались все целые, ребята которые пришли со мной уже все деньги развели но я берегу экономно.
…Мамочка родненькая прошу вас пешите мне почаще письма, а свою горесть дорогая Мамочка передать вам немогу ибо очень трудновато наверно я вас больше и никогда и не увижу.
Ну а пока что дорогие Мамочка, Папичка сестричка Юличка досведание и остаюсь ваш сын Миша.»

«29/V-41г.
…Милая Мамочка родненькая я имел громадное счастье получить от своей родненькой сестрички Юлички такое милое драгоценное письмецо которое она мне прислала.
…отдыхать приходится очень мало, так что очень многим приходится проклинать свое мудрое житье в настоящая время ходим за 5 км так что трудно и очень даже. Миленькая дорогая Мамочка пишите мне письма почаще родненькая Мамочка какой я в жизни несчастный не забудьте хоть вы меня. Ну а пока что досведанье и досведанье миленькие родненькие Мамочка Папаничка целую вас всех крепенько крепенько ну а пока что будьте здоровы живите богато к сему ваш верный сын Миша.
гор. Тула, Тесницкие лагеря п/я 173 литер [А?]».

«Писано сие письмо 1-го июля 1941г.
Здравствуйте милые и дорогие любимые мои родненькие, дорогие милые Папаничка, дорогая родненькая моя мамочка и дорогая милая сестричка Юличка. Первым долгом моего письма разрешите мои вы милые дорогие любимые родители сообщить вам несколькими семи горькими строчками о том, что я пока что по нынешний божий денечек еще жив чего и вам желаю в вашей спокойной убогой жизни.
…давным, давно не помню и сам когда писал вам письма за такой долгий перерыв прошу милые дорогие родители простите потому что времени нет сие письмо…пишу вам из фронта где существует много страсти горя, и страдания, милые мои родненькие…уж не знаю сам что вам писать потому что весь ум перед письмом размешался тревожит очень сильно это то что не знаю получите ли вы это письмецо или нет (выделено мной – авт.)но все же хоть наудалую но разрешите написать письмецо мои дорогие родители…повидимому не придется жить, так живите счастливо с господом богом… единственно скажу что не вижу сна не знаю тишины и нет покою…эх! пролетела моя вся счастливая жизнь молодая мне жаль почему я так мало живу весь покой и счастье прошлое все пролетело.
…а теперь прощайте прощайте прощайте…»

«Пущино сиё письмо 3/июля
Здравствуйте дорогие милые мои любимые родненькие милый и дорогой Папаничка милая родненькая дорогая моя Мамочка дорогая миленькая сестричка Юличка в сием письме спешу с очень большою и сердечною быстротою сообщить вам милые мои дорогие жалкие бедные мои родители, о том что я пока что жив а как дальше об этом затрудняюсь сказать. Дорогие мои милые жалкие мои родненькие Мамочка милый и дорогой мой жалкий Папочка милая дорогая моя сестричка о! боже, повидимому мне с вами типерь никогда никогда и низачто непридется увидеться, дела очень и очень плохие в настоящая врямечко очень плохие нахожусь я в западной белоруссии в Могилевской области был в самом городе но дела заставили быстро покинуть и уйти далее ближе к Москве направлению жмут очень и очень чрезмерно дела плохие плохие … возможно нет затем милые мои дорогие жалкенькие бедненькие мои любимые родители Милый и дорогой мой родненький Папаничка милая дорогая моя жалкенькая Мамочка милая дорогая родненькая сестричка при сем разрешите мне с вами проститься перед этим жалким письмецом возможно в последний раз прощайте прощайте и еще раз прощайте не поминайте меня лихом целую вас всех крепко и горячо ваш сын Миша.»
Это было последнее письмо красноармейца ЛОГАЧЕВА.

Орфография и пунктуация этих душераздирающих текстов были сохранены намеренно. И дело тут не в грамматических ошибках или отсутствии знаков препинания. До них ли было в этом аду необстрелянным мальчишкам! Если хотите, это не письма, а молитвы. Заклинания, исповедь, мольба. Письма с фронта тоже бывают разные. В другое время сработала бы военная цензура, но в первые дни кто о ней думал?
Когда я стал выяснять сведения о «Тесницких лагерях», то нашел поразительные совпадения по датам и географии событий.
…3 июля 1941 г., передовые отряды гитлеровцев вышли на дальние подступы к Могилеву…
…14 июля части 24-го и 46-го танковых корпусов Гудериана, обойдя Могилев с двух сторон, соединились в населённом пункте Чаусы, замыкая окружение. Части 172-й дивизии оказались в тесном кольце, но продолжали ожесточенные, неравные бои до 25 июля…
У Константина Симонова упоминалась дорога «из Могилева на Чаусы» и описаны те трагические дни окружения, памятные по фильму «Живые и мертвые». А прототипом Серпилина, оказывается, был полковник Кутепов Семен Федорович – командир 388 стрелкового полка все той же 172 стрелковой дивизии. Последнее письмо, как вы помните, было датировано («пущино сиё письмо 3/ июля»). Но спустя несколько дней немцы замкнули окружение. Значит, это письмо чудом, «наудалую», проскочило к своим.
Так что, уверен, Миша ЛОГАЧЕВ родом с Кубани, призванный Тульским райвоенкоматом (кубанская станица Тульская и город Тула – тоже совпадение?), хлебнул испытаний наравне со всеми и внес свою частичку в трудное дело войны. Да, настрой у юноши «был совсем не боевой» — могут сказать некоторые… Не нам их судить.
Мальчишки сделали свое бесконечно трудное дело и заплатили своими жизнями. Сколько их полегло в лесах и полях Белоруссии! Сколько лежит косточек по бескрайним просторам. Сколько оказалось в плену и испило до дна свою чашу страданий…
Как погиб Миша – не суждено нам узнать. Вполне возможно, что вместе со своим командиром закончил свои дни в плену. Погибни солдатик на поле боя – было бы легче? Но остаться навсегда «пропавшим без вести» – это еще одна трагедия. И не только для него самого. В январе 1942 года Паша-Прасковья родила сына. И сразу стала «ни девка, ни баба, ни вдова, ни мужняя жена»… Ни денежного аттестата.
Мише-красноармейцу все-таки повезло хотя бы в одном – у него остался живой след, его родная частичка – сын. Другим его сверстникам и в этом было отказано судьбой. Многие десятки тысяч молодых здоровых ребят попросту исчезли с лица земли, не успев сделать вообще ничего, кроме того, что они просто готовы были умереть в бою. Поэтому, когда попался на глаза архивный документ с точными данными «безвестного» новобранца ЛОГАЧЕВА (что бывает, согласитесь, довольно редко в поисковом деле), я от неожиданности даже не обратил особого внимания на внутренний смысл заголовка. Большущая таблица формата А3 была озаглавлена: «Именной список безвозвратных потерь на военнослужащих, призванных в К.А. Тульским райвоенкоматом». Аккуратным, убористым почерком были записаны 33 фамилии. Дальше шли графы «Когда и по какой причине выбыл» и «Где похоронен». Вот здесь бросилось в глаза бесконечное и бесстрастное повторение одной и той же фразы: «Можно считать без вести пропавшим».
Идут годы, пролетают десятилетия. Уже набирает силу новое тысячелетие. Но та война не отпускает нас всех до сих пор. Ведь должны же мы помнить своих павших. Всех до единого. Нам это нужно больше, чем им.