Капитан дальнего плавания Василий Петрович АНДРЮЩЕНКО в далёких 70-х прошлого века стал первым не только из капитанов Находкинского управления активного морского рыболовства, но и рыбодобывающих предприятий Дальнего Востока России, кому было поручено промышленное освоение криля у берегов Антарктиды. С тех пор минуло чуть более 40 лет, но события тех дней глубоко врезались в память бывалого капитана.
Ко времени Антарктического похода я отработал на рыбацком предприятии более 10 лет, из них семь – капитаном. Приходилось добывать минтай, камбалу и навагу в Охотском и Беринговом морях. Два года отходил старпомом, а затем капитаном на тунцеловном траулере «Нерица». В то время предприятие не жалело средств на покорение океанических просторов, освоение новых районов и объектов промысла. Быть в числе покорителей представилась возможность и мне.
Однажды, проделав немалый путь через весь Тихий океан, мы прибыли в район Гавайских островов. Южные широты встретили тепло и дружелюбно обилием невиданной прежде рыбы. Обнаружив хорошие промысловые скопления, сделали первые траления. Когда выбрали трал, долго не могли понять, что за диковинная рыба попалась в наши сети. Пришлось заглянуть в книгу пород рыб, оказалось, пристипома, или, как ещё её называют, рыба-кабан.
Добывать её было непросто. В тех местах очень сложный подводный рельеф – сплошь острохребтовые сопки и каменные выступы. Если капитан сумел удачно провести свой трал между подводными опасностями, значит повезло. За один замёт поднимали по 15-20 тонн, порой доходило до 40. Когда натыкались на острый гребень, трал распускался, и тогда драгоценный улов оказывался в море. Так и работали: в хорошую погоду вели промысел, в плохую – чинили сети. Через некоторое время на помощь из УАМРа подошли ещё несколько судов, в результате наша экспедиция завалила пристипомой практически весь регион.
Между тем разговоры о далёких походах за крилем в управлении велись всё активнее. В 1973 году на БМРТ «Кангауз», который в это время находился на ремонте в ПСРЗ, случился сильный пожар. По этой причине судно простояло у берега полгода. Менялись капитаны и рядовой состав, но дело с его ремонтом продвигалось неважно. Когда вернулся из отпуска, меня вызвали в отдел кадров и предложили принять «Кангауз». Я попросил время на раздумье, хотел лично увидеть техническое состояние траулера.
Побывав там, попросил увеличить сумму на ремонт до 600 тысяч рублей и визировать экипаж. Был уверен, что только таким образом мы сможем вместе с заводом восстановить судно. Уже в процессе ремонта администрацией было принято решение переоборудовать его под добычу и переработку криля. Прибыли специалисты из конструкторского бюро «Приморрыбпрома», и работа закипела. Через несколько месяцев судно с новым названием – «Анисимовка» был отправлено в испытательный рейс в район Курильских островов. А когда благополучно возвратилось в Находку, набрали экипаж и пошли на криль.
— Как встретила Антарктида?
— Антарктическое лето, или полярный день там начинается 1 декабря и длится примерно до середины марта. В это время море постепенно оттаивает, дрейфуют мощные льдины и айсберги. Именно в этот короткий период здесь можно вести какой-либо морской промысел. Погода резко континентальная: с утра может быть солнечно и тихо, к обеду пойти дождь, а вечером – снег. Когда меня спрашивают, сколько времени длился твой первый рейс на криля, я всегда отвечаю с иронией – один день. Полярный.
Никто из нас никогда не вёл промысел этого рачка. Пришлось нарабатывать опыт методом проб и ошибок. Чтобы найти массовые скопления, нужно было хорошо избороздить эти широты. Позже сшили новый четырёхпластный трал. Уловы сразу увеличились в десять раз, или до 30-40 тонн за траление. Но при такой массе криль сдавливался. И снова пришлось искать оптимальный вариант.
— Какую продукцию выпускали и где в то время она применялась?
— Криль поступал в прессы, а выдавленный белок шёл в варильники, откуда выходила готовая крилевая паста. Отходы перерабатывали на муку, замораживали, тарировали в мешки.
Первый рейс длился четыре с половиной месяца. Перевыполнили производственное задание, выловив почти 65 тысяч тонн криля. Как потом оказалось, это очень ценный для нашего организма морепродукт. В 100 граммах белка содержится семь миллиграммов микроэлементов, которых при питании обычной пищей не наберёшь и за месяц. В то время спектр его применения был весьма широким как продукта питания и фармацевтики.
— Как результаты первой крилевой экспедиции оценило руководство объединения «Дальрыба», в подчинение которого входил УАМР?
— Положительно. Когда рейс подходил к концу, на судно пришла телеграмма, чтобы мы возвращались не в Находку, а в порт Владивосток. Это было как раз 1 мая. А назавтра наш траулер вместе со специалистами посетил начальник «Дальрыбы» Николай Трофимович НОСОВ. Мы показали фабрику, познакомили с технологией переработки, а в завершение предложили продегустировать деликатесные блюда из криля, которые за время экспедиции научились готовить наши повара. Начальник был в восторге.
По итогам рейса экипаж получил не только хорошую зарплату, многие рыбаки были награждены почётными грамотами и денежными премиями. По распоряжению Николая НОСОВА десятерым особо отличившимся членам экипажа было выделено по автомобилю, с приобретением которых в то время в нашей стране было очень сложно.
— Василий Петрович, в целом сколько лет вы отходили в антарктические крилевые экспедиции?
— Девять. За это время сумел не только сам наработать определённый опыт добычи и переработки рачка, но и передать его многим нашим капитанам, среди которых был известный в то время капитан БМРТ «Находка» Иван Абрамович БЫЛКОВ. С каждым походом промысел и производство совершенствовались. В первом рейсе выпускали исключительно крилевую пасту и муку. Спустя два года переоборудовали судно под выпуск мяса криля, потом к нему присоединились ещё два таких траулера. Каждый за сутки изготавливал до тонны мяса.
В 1982 г. крилеловы почему-то передали другой компании в бухте Троица, и на этом бамровские экспедиции к берегам Антарктиды закончились. Минуло более 40 лет. Но я до сих пор вспоминаю эти походы с особой теплотой и гордостью за наше славное предприятие. Нам было оказано такое доверие. И мы его с честью оправдали, став первооткрывателями промысла криля на всём Дальнем Востоке, а может быть, даже и в России. Об этих походах нередко вспоминаю не только в кругу бывалых рыбаков, но и рассказываю детям и внукам.
— Как потом сложилась ваша рыбацкая карьера?
— В БАМРе отработал ещё три десятка лет, правда в море уже не ходил, занимался ремонтом бамровских судов в Пусане. Там была своя специализированная бригада из 56 человек. Время от времени люди менялись. Вместе с корейскими специалистами на их производственных мощностях делали за месяц такой объём работы, с каким, к примеру, в ПСРЗ не могли справиться почти за полгода. Разбирали главные двигатели и наплавляли шатуны, выполняли такие виды ремонта с предъявлением на класс Регистра, которые в то время не могли сделать оте-чественные судоремзаводы. Начальник БАМРа Анатолий КОЛЕСНИЧЕНКО поставил нас в жёсткие рамки: дескать, как хотите, но чтобы пароход не стоял у причала больше месяца. И мы старались уложиться в эти сроки, даже если ремонт был сложным.
За годы работы в БАМРе награждён медалью «300 лет Российскому флоту», почётными грамотами, имею звание «Почётный работник Находкинской БАМР», являюсь членом совета ветеранов предприятия и председателем попечительского совета.
— Чем сегодня занимаетесь?
— В конце 90-х оформил по возрасту пенсию, поработал семь лет и уволился из БАМРа. Но сидеть сложа руки оказалось скучно. Раз получалось с ремонтом пароходов, подумал я, значит, получится с ремонтом автомобилей. Организовал собственное дело, автосервис работает успешно и по сей день. А я в свои 77 лет чувствую себя оптимистично и уверенно.
На снимке: Василий АНДРЮЩЕНКО
