Киев бомбили, нам объявили…

Мои детские воспоминания о войне пришлись на то время, когда моя мама тащила меня за руку, а вокруг стоял вой самолетов и летели с неба бомбы. Все куда-то бежали, на улице было еще темно и очень страшно. Позднее я узнала, что в родном Киеве немцы бомбили 483-й военный завод на соседней улице. Мы остались в Киеве, потому что папа работал в водоканале и городу была нужна вода до последнего. С этого момента начались наши мучения.
Немцы вошли в город и сразу выгнали нас на улицу. Нам пришлось прятаться самим и прежде всего скрывать старшую сестру. Где мы только не жили, но сестру не уберегли. Ее и тысячи других девушек угнали в Германию. Мы ее нашли только после окончания войны. В то военное лихолетье мы больше жили по деревням. Добрые люди делились с нами всем чем могли. Немцы постоянно проводили облавы, искали людей, которые не хотели работать на них. С нашего двора забрали инвалида-еврея. Позднее мы узнали, что всех евреев расстреляли в Бабьем Яру. Жизнь превратилась в ад.
Конечно, ни о каких праздниках не было и речи. Первую свою новогоднюю елку я увидела после окончания войны, когда пошла в первый класс. А еще раньше мы встречали наших солдат, наших освободителей, которых мы так ждали и надеялись, что они к нам придут. Они пришли — усталые, измученные, шагающие по дорогам войны. Люди бежали к нашим солдатам, обнимали со слезами на глазах.. Война еще не закончилась. Но для нас, жителей Киева, это была уже победа.
На следующий день мы вернулись в свои дома. Квартира наша была пустой. Немцы вывезли все: мебель, рояль, ковры, старинные часы, постели. Но для нас было главное, что мы снова у себя дома. В этот же год я пошла в школу, в первый класс. Первое время было очень тяжело. Посредине класса стояла железная буржуйка. С собой мы несли кто полено дров, кто картошку, кто свеклу. Здесь мы учились, грелись, варили еду и коллективно обедали.
Всё лучшее отдавали нам, детям. В классе мы получали ложечку сахара прямо в ладошку, потом стали давать еще и булочку. Позднее открыли столовую, где кормили учеников. Детей, у которых погибли отцы, а их была большая часть, в школе полностью одевали. Вот здесь я и увидела свою первую елку. Мы сами ее наряжали нарисованными флажками и звездочками. Учительница музыки играла на пианино, мы пели, танцевали. Это был незабываемый праздник.
Мне сейчас 87 лет. Мои дети, внуки, правнуки не знают, что такое война и что пришлось нам, старшему поколению, пережить. И мне страшно за родную Украину, за мой Киев, где по улицам марширует молодежь с фашистскими факелами.
Елена ЛАХТИОНОВА